Любовь в тени платанов - Страница 21

— Сейчас слишком ветрено, чтобы выходить в море на ялике. Думаю, придется остаться здесь на ночь. Но предварительно я хочу направиться в глубь острова, может быть, удастся кого-нибудь встретить.

Энни с недоумением взглянула на него. Гейл и раньше говорил, что нужно исследовать остров, но тогда ей почему-то показалось, что они отправятся в путь вместе.

— Ну что ж, думаю, ночевать здесь не хуже, чем в кишащем москитами лагере в Эфиопии, — спокойно согласилась она. — Но я пойду с тобой, если ты куда-нибудь отправишься!

— Нет, ты должна остаться здесь, — отрубил он. — Один я управлюсь гораздо быстрее.

Сунув руки в карманы просохших зеленых шортов, она обиженно задрала подбородок и пристально посмотрела на него.

— Я могу идти достаточно быстро, потому что чувствую себя гораздо лучше и…

— Один из нас останется с вещами здесь. Кроме того, кто-то должен же привлечь внимание, если вдруг в море покажется какая-нибудь яхта.

— Но тебе же придется возвращаться за мной, если ты найдешь место, где мы сможем остановиться!

— Ты когда-нибудь будешь слушать, что тебе говорят? — рявкнул Гейл.

Энни не то чтобы испугалась, просто решила не спорить с ним и не ссориться по любому поводу.

— Как скажешь, о, повелитель, — иронично пробормотала она. — А где мы, по крайней мере, находимся?

— На Китносе.

— На Китносе? Ты уверен?

В синих глазах Гейла промелькнуло раздражение.

— Да, Энни, уверен. Еще ведь пару часов назад я был счастливым обладателем карты и компаса, которые мне это и подсказали.

Она снова вспыхнула. Ей никак не удавалось удержать себя в руках. Крушение яхты Гейла, случившееся по ее вине, было кошмаром, в который до сих пор невозможно было заставить себя поверить.

— Но ведь на Китносе наверняка находятся курорты, имеется аэропорт…

— Да, конечно. Но это не значит, что мы находимся вблизи от них. Китнос — довольно большой остров, но малонаселенный. Так что, если вдруг увидишь пролетающий самолет или проплывающих мимо туристов, обязательно покричи им. — В свои злобные насмешки Гейл по-прежнему вкладывал много ехидства и всячески изощрялся, чтобы обидеть и унизить ее.

Энни сжала кулаки, подавляя желание ударить его.

— Не беспокойся, обязательно покричу.

Гейл бросил на нее задумчивый взгляд, но от комментариев воздержался. Собрав тарелки, он быстро ополоснул их в море. Затем сунул в один из пустых рюкзаков бутылку с пресной водой и, прищурившись, холодно посмотрел на женщину, устроившуюся в тени сосен.

— Я скоро вернусь, — небрежно пообещал он, перед тем, как пуститься в путь. Энни наблюдала, как он уходит, стройный и мускулистый, в черной футболке навыпуск и белых шортах. И долго, пока могла видеть его в просветах между деревьями, смотрела ему вслед.

Оставшись в одиночестве, она прислонилась спиной к дереву. Мелтеми подул сильнее, шелестя в кронах сосен и срывая барашки с волн в заливе. Теперь, когда Гейл ушел, берег показался ей вымершим. Ну и пусть, упрямо подумала Энни, лучше расслабляться в покое и одиночестве, чем находиться в постоянном напряжении в компании холодно-презрительного Гейла.

Большой светло-зеленый сверчок прыгнул совсем близко от нее на пушистую ветку соседней сосны. Энни рассеянно взглянула на него и вспомнила, какое множество насекомых ей пришлось увидеть в Африке. И теперь обычные, европейские не вызывали в ней неприятных ощущений. Может быть, она все-таки повзрослела, подумала Энни.

Но, с другой стороны, именно сейчас, временно оказавшись наедине с Гейлом, Энни вдруг поняла, что за время, проведенное вдали от него, она так ни на что и не решилась, проблем своих не разрешила и ничего не добилась. Она все еще оставалась какой-то аморфной, пассивной.

Как-то на пляже Луиза, отряхивая прилипший песок с бедер, обмолвилась:

— У вас с Гейлом есть нечто общее — вам обоим кажется, будто весь мир настроен против вас.

Энни с грустью смотрела на синеющий горизонт. Солнце начинало садиться, и его лучи постепенно приобретали красивый золотистый оттенок, а тени от сосен удлинялись.

Сейчас она вдруг подумала о том, что так и не поняла того странного замечания сестры. Ей всегда казалось, что Гейл вихрем несется по жизни, уверенный в том, что весь мир покорно ляжет к его ногам, что он его завоюет. Единственное, что у них могло быть общим, размышляла Энни, так это масса выпавших на их долю неприятностей и, кроме того, отсутствие родителей.

Гейл всегда был скуп на рассказы о своей семье и вообще о своем прошлом. Но в то время, когда он и Герберт учились в Оксфорде, изучая современную философию, они очень подружились и были откровенны друг с другом. Так что Луиза могла предоставить сестре некоторую информацию.

Именно от нее Энни узнала, что мать Гейла ушла из дома, когда мальчику было двенадцать лет, а его отец был этим настолько сломлен и подавлен, что вскоре горькие переживания свели его в гроб.

Что до Энни, то, когда ей исполнилось шестнадцать, их с Луизой родители погибли в автокатастрофе, и с тех пор Луиза взяла на себя обязанности родителей, всячески поддерживала младшую сестру и заботилась о ней. Позже они с Гербертом помогли ей поступить в университет и материально помогали до тех пор, пока доходы Энни как модели не обеспечили ей финансовую независимость. Но вскоре девушку стали преследовать удары судьбы: то одно, то другое. Так что скучать не приходилось. Неужели все так живут? — задумывалась она.

Правда, не все было так уж плохо, вынуждена была признаться она. Неприятности все-таки перемежались удачами. Самыми восхитительными событиями в ее жизни стали встреча с Гейлом и затем открытие, что она носит в себе его ребенка. А самым обидным — осознание того, что она все время смутно ощущала, — именно ребенок оказался единственной причиной его женитьбы на ней. И когда ребенка не стало, в душе Энни образовалась такая пустота, что потеряли всякий смысл какие бы то ни было отговорки и притворство, а также всевозможные попытки вести себя так, словно ничего не было…